В первые десятилетия со времени похода Ермака Сибирь - ее строящиеся церкви, монастыри и жилые дома - снабжалась иконами, доставленными из Европейской России. Это были иконы, принесенные казаками-первопроходцами, привезенные первыми представителями сибирского духовенства, а также переселенцами - лицами, принадлежавшими к разным социальным слоям - от высшей администрации до беглых крепостных, царские дары в первые сибирские храмы и монастыри. Иконы на продажу - «на промену», как тогда называлось,- также, по всей видимости, стали привозить в Сибирь в первой половине XVII в. По данным А. Н. Копылова, в 1640 г. в Тобольск было доставлено крестьянами князя Пожарского Семеновым и Ивановым 360 икон. Факты таких поездок подтверждены документами XVII-XIX вв. В создании иконного фонда Сибири участвовали практически все основные центры иконописания: Москва, Новгород и Поморье, Великий Устюг, Владимирщина, а с XVIII столетия - Юго-Запад: Киев и южнорусские старообрядческие центры. Характер складывающейся сибирской иконописи определяли как влияние тех или иных иконописных тенденций, так и условия самой Сибири. Первым тобольским и сибирским архиепископом стал Киприан (Старорусенков), бывший архимандрит Новгородского Спасохутынского монастыря, умелый организатор,- к концу его правления (к 1625 г.) в Сибири было 30 церквей и 12 монастырей (как правило, включавших 2-3 храма). Отправляясь к месту нового назначения, Киприан готовился к обширному строительству и привез с собой значительное количество икон и церковной утвари. Однако при том размахе церковного строительства, которое развернулось в Сибири, обеспечить все храмы привозными иконами было трудно, так как иконостасы в русских православных церквах обычно включали по нескольку десятков икон. Поэтому Киприан, отправляясь в Сибирь с «назначенным ему штатом» в количестве 25 чел., по данным П. Буцинского, «взял с собой в числе других людей двух иконописцев». Известно несколько имен мастеров-иконописцев, работавших в Сибири в 20-е гг. XVII в. В дозорной книге 1624 г. среди посадских и служивых людей Тобольска зарегистрированы дворы «софейского протодьякона Матвея»; «посадского человека Ивана Степанова, иконника», и «конного казака Федотки Иконника» В переписной книге 1625-1626 гг. в связи с пропажей котла с олифою фигурируют иконники Богдан и Второй. Среди первых сибирских иконников - протодьякон Тобольского кафедрального собора Матвей Мартынов, в 1637 г. написавший икону Абалакской богоматери, вскоре объявленную чудотворной и наиболее чтимую в Сибири. Он прибыл в Тобольск с архиепископом Киирианом и вскоре по его заказу написал два запрестольных образа богоматери и поновил старые иконы. Итак, известно, что в 1620-х гг. в Тобольске работали 5 иконописцев, один - в Тюмени и один - в Туринске. Н. А. Абрамов упоминает об иконописце Финисе Черкунове, написавшем большую икону (3 аршина на 2) «Спаса Вседержителя» для Туринского Крестовоздвиженского монастыря. Н. А. Абрамов сообщает, что, по преданию, «этот образ писан в первой четверти XVII столетия». К 1624 г. относится первая достоверно датированная сибирская икона - «Богоматерь Знамение» в Тюменской Знаменской церкви, написанная Спиридоном Иконниковым, уроженцем Великого Устюга, родоначальником известного в Тюмени в XVII-XVIII вв. купеческого дома Иконниковых. Видевший эту икону Сулоцкий описал ее как восьмиугольную, с девятью ангелами вокруг богоматери. Уже в 1640-е гг. потребности сибирских церквей в иконах в основном удовлетворялись на месте. Такой вывод позволяет сделать, в частности, отписка воеводы Пронского в Сибирский приказ о пожаре в городской Вознесенской церкви 22 января 1642 г., при котором погибли 37 больших икон, не считая «писанных праздников». Воевода уверял, что образы взамен сгоревших «в Тобольску написать можно, только б краски, и золота, и серебра сусального прислать с Москвы» Очевидно, что сибирские иконописцы обслуживали не только города и остроги около Тобольска, но и работали для Восточной Сибири, однако мастера еще были наперечет. Из Москвы везут теперь в Сибирь краски, золото, олифу. Например,, стряпчий Григорий Яковлев привез в 1685 г. для Софийского собора пуд олифы, а также две тысячи золота листового. Февралем 1688 г. помечена «память» в ямской приказ о пропуске софийского священника Михаила Витязева с купленными в Москве для Тобольской Софийской соборной церкви предметами, включающими «краски на письмо святых образов» Размах сибирского иконописания в этот период был весьма велик - это выявляют несложные подсчеты. В 1625 г. в Сибири было около 50 храмов, а в 1702 г.- 160, следовательно, за 77 лет XVII в. выстроено не менее 110 соборов и церквей; количество возведенных в них иконостасов нужно еще увеличить с учетом приделов и того, что некоторое количество построенных деревянных церквей сгорало. В каждом иконостасе было от одного до нескольких десятков икон. Кроме того, требовались иконы для множества часовен - общественных и частных, монастырских келий и жилых домов. Сохранилась репродукция гравюры середины XIX в. с изображением той-первой иконы, затем повторенной в многочисленных копиях Нами изображений Василия Мангазейского пока не обнаружено. Возможно, это связано с особенностями его культа: Василий считался невинно погибшим от побоев своего хозяина и Мангазейского воеводы С. Пушкина и почитался как праведник и мученик. Естественно, это не особенно импонировало власть предержащим, церковным и светским, и делало невозможной его канонизацию. По народным представлениям, Василий Мангазейский был покровителем охотников-промысловиков, что отражало своеобразие сибирского быта.К ИСТОРИИ ИКОНОПИСАНИЯ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ.
Публикации о сибирском иконописании малочисленны. Это главным образом материалы А. И. Сулоцкого, работавшего в середине XIX в. в тобольских церквах и в архиве с документами, позже утраченными, и видевшего иконы, местонахождение которых теперь неизвестно.
Данные о сибирских иконах содержатся в статьях Н. А. Абрамова середины XIX в. и П. Н. Буцинского - конца того же столетия
Отрывочные сведения о сибирских иконах и мастерах-иконописцах включены в исследования этнографов, например Н. Кострова, А. Е. Новоселова. В связи с изучением сибирской культуры А. Н. Копылов отыскал в архивах дополнительные сведения об иконописании в Сибири. Небольшую статью об особенностях сибирской народной иконы опубликовала Н. Казаринова.Историей иконописания в Восточной Сибири занимается Т. А. Крючкова. Автор данной статьи свою задачу видит в том, чтобы на основании публикаций, документов и произведений иконописи представить в общих чертах историю иконописания в Западной Сибири в XVII- XIX вв.
Начало сибирского иконописания, несомненно, связано с организацией сибирской епархии с центром в г. Тобольске в 1621 г.- в понимании этого единодушны и дореволюционные, и современные исследователи, касавшиеся данного вопроса
Нами обнаружена выписка А. И. Сулоцкого из интереснейшей грамоты XVII в. с его же расшифровками. Ты знаешь,- писал патриарх Филарет первому сибирскому архиепископу Киприану,- «коликия сокровища благочестивый сын наш великий государь царь... Михаиле Федорович и аз истощих красоты ради церкви божия и человеческого спасения, егда рукоположил тя епископа быти в далечейшей оной стране (Сибири)»
В 30-е гг. XVII в. группа сибирских иконописцев пополнилась. Согласно документам, опубликованным А. Н. Копыловым, в 1636 г. архиепископ Нектарий при назначении в Тобольск привез из «Ниловой пустыни иконописца монаха Антония», который до 1645 г. занимал должность иконописца Тобольского Софийского дома. По просьбе того же Нектария в 1638 г. в Тобольск были присланы Дмитрий Бутусин из Соли Вычегодской и Первый Цырков из Устюга Великого
Нами обнаружена в той же Знаменской церкви икона столь же необычного формата, однако живопись ее поздняя - середины XX в. Икона помещена в застекленную нишу, поэтому осмотр ее невозможен, и вопрос, сохранилась ли под слоями поновлений живопись XVII в., или эта икона написана по преданиям, остается открытым.
Тюменская «Богоматерь Знамение» важна для истории сибирской иконописи как одно из ранних свидетельств стремления Тобольского архирейского дома, и в первую очередь архиепископа Киприана, сделать сибирскую церковь наследницей новгородской, так как именно эта икона считалась палладиумом Новгорода, почиталась как чудотворная и была героиней сюжета икон «Битва новгородцев с суздальцами».
В дозорной книге 1624 г. и переписных книгах 1625-1626 гг. перечислены 368 икон, находящихся в соборе и в церквах г. Тобольска; на основании дополнительных сведений можно предположить, что не менее 200 из них написаны на месте. Это подтверждается и неоднократными присылками из Москвы красок и других материалов, необходимых для иконописания. Так, «... с протопопом Иваном (Иосифовым.- Н. В.) царь Михаил прислал Киприану... на иконное письмо разных немецких красок». В другой раз Михаил Федорович отправил туда же несколько церковных книг, «а для иконного дела - 2 тыс. листов золота, 500 листов серебра, несколько фунтов разных красок, пять пудов мелу, клею и пр.»
Второй документ, подтверждающий такую возможность,- наказ царя Михаила Федоровича от 10 февраля 1644 г., из которого следует, что якутским воеводам Пушкину и Супоневу еще в 1638 г. ведено было иконы для якутской церкви «написать в Сибири же, в Тобольску, иконникам, которые посланы в Тобольск к архиепископу с Устюга Великого да от Соли Вычегодские»
В связи с этим перед тобольской кафедрой встала задача обучения иконописанпю местных жителей, сибиряков и приезжих, здесь же, в Тобольске.
Согласно данным А. И. Сулоцкого, в середине XVII в. при Тобольском архиерейском доме было два учителя иконописания, получавших от тобольской архиепископии жалованье. В 1669 г. уже не в «столичном» Тобольске, а в Енисейске, и только на посаде, было 5 иконописцев это без учета мастеров иконописи из духовного звания, которые, как правило, составляли их значительную часть, А. И. Сулоцкий пишет: «По примеру архиерейского дома и монастыри Тобольской епархии, по крайней мере, некоторые, в прежнее время имели своих иконописцев или из своих вотчинных крестьян и монастырских служек, или из своих послушников и монашествующих»
Для второй половины XVII в. известен пока только один случай присылки икон из Москвы в сибирскую церковь: в 1671 г. в Кондинский Троицкий монастырь поступила икона «Страшный суд» на холсте, с надписью, свидетельствующей о пожаловании ее «великим государем Федором Алексеевичем»
Однако подобные пожертвования, как известно, отнюдь не всегда бывали вызваны отсутствием икон в монастыре или в церкви, которым дар предназначался.
В 1680 г. тот же Федор Алексеевич, посылая в строящийся каменный тобольский собор два колокола (103 и 40 пудов), серебряный крест, евангелие, «священные сосуды», икон не прислал
К середине и второй половине XVII в. относится создание собственной сибирской иконографии, т. е. появление местных вариантов канонических сюжетов. Здесь активную роль играл Софийский архиерейский дом, руководители которого расценивали эту работу как средство укрепления авторитета тобольской сибирской кафедры.
Одним из важнейших мероприятий архиепископии в этом направлении было учреждение престола «Абалакской богоматери» в 1636 г. и написание иконы в ее честь. О написании иконы «Абалакской богоматери» протодьяконом Матвеем Мартыновым упоминают А. И. Сулоцкий и Н. А. Абрамов
(рис. 1) В основе ее образ богоматери Знамение, слева на полях изображение Николая Чудотворца в позе поклонения богоматери, справа - Марии Египетской. Никола на севере был особенно популярен; иконы со святыми на полях также имели особенно широкое распространение в новгородчине (и в Устюге Великом). Все это говорит о том, что тобольские духовные власти стремились представить Сибирь наследницей Новгорода.
Во второй половине XVII в. возникли культы собственных сибирских святых - Василия Мангазейского и Симеона Верхотурского. По данным А. И. Сулоцкого, автором первой иконы «Василия Мангазейского», написавшим ее в 1687 г. по обету в благодарность «за спасение во время метели», «расспросив в бытность в Туруханске о наружности чтимого там страдальца», был Л. Филиппов
Н. Костров появление образов этого святого относит к 1679 г. Возможно, что первые иконы «Василия Мангазейского» появились даже несколько раньше, так как первые части его жития, по свидетельству Е. К. Ромодановской, были написаны в 50-е гг. XVII в. В. К. Андриевич и Н. Костров отмечали особое почитание этого святого и наличие икон с его изображением в Енисейске, Туруханске и Красноярске
Изображения Симеона Верхотурского нередко встречаются в Западной Сибири; среди них есть несколько больших житийных икон, а также молельные иконы разных размеров (рис. 2),включая миниатюрные. Симеон обычно изображался в крестьянской одежде, в симультанной композиции, когда рядом с главным изображением помещалась та же фигура в другой позе - с удочкой, заброшенной в реку, с деревянным ведром - и все это на фоне зданий Верхотурского монастыря. Как утверждает Е. К. Ромодановская, первые части «Жития Симеона Верхотурского» были написаны при архиепископе Игнатии Римском-Корсакове, который сам участвовал в его создании, следовательно, в 1692-1699 гг.
Рис. 1. «Богоматерь Абалакская». 1637 г. Тобольск. М. Мартынов (начало 60-х гг. XVI в.- после 1645 г.).
Перепечатано из книги А. И. Сулопкого «Описание наиболее чтимых икон Тобольской епархии». Спб., 1864.
Местонахождение неизвестно.
По свидетельству А. И. Сулоцкого, около 1695 г. иеромонахом Иоанном были написаны иконы хорошего достоинства для Верхотурского, только что в то время построенного каменного собора. Поскольку именно в этот период создавался культ Симеона Верхотурского, не была ли его первая икона написана именно тогда и там? Анализ композиции икон Симеона, в которых сочетаются отчетливые признаки прямой перспективы в изображении пейзажа, в частности построек монастыря, со средневековой симультанностыо, не противоречит этому предположению, позволяя отнести протооригинал иконы примерно" к тому же переходному времени, когда впервые в истории русской живописи стало возможным появление в одном произведении элементов двух различных изобразительных систем - древнерусской и общеевропейской.
Рис. 2. «Симеон Верхотурскпй». XIX в. Верхотурье.
Новосибирская картинная галерея.
Думается, стилистические особенности сибирской иконописи складывались под влиянием сепаратистских тенденций светских и духовных властей Сибири и известного своеобразия культуры местного населения. Не имея здесь возможности охарактеризовать стилистику сибирских икон во всем многообразии ее направлений, остановимся на важнейших из них.
Наиболее характерными для Сибири знаток русской иконописи Д. А. Ровинский считал «иконы с лицами и целыми фигурами, как бы выступающими вперед в виде рельефов»
В Алтайском музее изобразительного и прикладного искусства хранится икона «Богоматерь Нечаянная радость» с высоким (до 7 мм) рельефом. По нашему мнению, истоками стилистики ее живописи можно считать «строгановские письма»,а лепные рельефы на деревянных досках возникли в результате развития одной из разновидностей византийской иконописи, в России до этого времени не получившей распространения. К строгановскому стилю примыкает характерная фамильная заказная икона с изображением трех святых, хранящаяся в Новосибирской картинной галерее (рис. 3).
Влияние икон с рельефами, выразившееся, в частности, в бытовании рельефных резных икон разных типов, а также в развитии того стилистического направления, для которого характерно энергичное подчеркивание мускулатуры лиц и тел святых
(рис. 4),прослеживается в Западной Сибири до XIX в. включительно.
Для другого направления сибирской иконописи XVII в. типична ориентация на архаические традиции: лаконичность композиции и форм, «темновидный» колорит - краски словно покрыты слоем потемневшей олифы. Примером тому могут служить иконы «Казанской богоматери» в томских художественном и краеведческом музеях, по-видимому, написанные в конце XVII - начале XVIII в. в Тобольске, а также икона «Богоматерь Смоленская» из Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника.
Начало третьему стилистическому направлению сибирской иконописи XVII в. положила, по нашему мнению, икона «София - премудрость божия», находившаяся в Тобольском Софийском соборе. Вот ее описание, сделанное А. И. Сулоцким: «Премудрость слова божия изображена так, как пишут ее в Новгороде и в Москве, то есть в образе ангела в царском одеянии, сидящего на седмиступенном амвоне и проч., но с таким отличием, что святая София помещена на дереве, при корени дерева изображены царь Иоанн Васильевич Грозный и московский митрополит Дионисий, при котором покорена Ермаком Сибирь, а на ветвях дерева шесть первых сибирских архиереев (последний митрополит Корнилий, умерший в 1667 году)»
По нашему мнению, композиция эта написана под влиянием иконы Симона Ушакова «Насаждение древа государства Российского», хранящейся в Государственной Третьяковской галерее, где также центром композиции является древо, у корней которого изображены князь Иван Калита и митрополит Петр, перенесший кафедру из Владимира в Москву, а на ветвях помещены медальоны с портретами всех видных политических деятелей Древней Руси.
Рис. 3. «Избранные святые: Антипа, Григорий, Екатерина».
Конец XVII в. Тобольск.
Новосибирская картинная галерея.
Можно утверждать, что икона Софийского собора была написана в Тобольске по поручению архиерейского дома, так как нигде более не смогли бы дерзнуть сравнить создание Тобольской епархии с основанием Московской Руси. Композиция С. Ушакова датируется 1668 г. Тобольская икона написана, очевидно, при седьмом сибирском архиепископе Павле I, следующем за Корнилием. Он пробыл в Сибири двенадцать лет - с 1668 до 1681 г.
Будучи до этого архимандритом Чудова монастыря в Московском Кремле и одновременно членом патриаршего разряда, заведовавшим строительством церквей и монастырей по всей Руси, он, конечно, видел работу С. Ушакова и, приехав в Сибирь, под ее свежим впечатлением заказал мастерам икону аналогичной композиции в прославление Тобольского архиерейского дома.
Рис. 4. «Николаи Чудотворец». Первая половина XIX в.
Новосибирская картинная галерея.
Привез ли он иконописца с собой или заказал икону местному мастеру - вопрос первостепенной важности, но ответа на него пока нет. В любом случае с Павлом I в Тобольске нашли воплощение самые современные по тем временам московские придворные вкусы, прежде всего вкусы иконописной палаты Московского Кремля, руководимой С. Ушаковым.
По-видимому, нередко среди руководителей духовных и светских властей, приезжавших на жительство в Сибирь, и в частности в Тобольск, были и лица, обладавшие достаточно «современными» художественными вкусами, они привозили с собой иконописцев, чье понимание содержания и форм иконописания находилось на уровне времени.
Весьма существенное переориентирование иконописных вкусов высшего сибирского духовенства произошло в начале XVIII в. с приходом на сибирскую кафедру Филофея Лещинского (1702). С этого времени сибирскими архиепископами становятся выпускники Киевской духовной академии, и в создаваемых произведениях искусства начинают сказываться южнорусские и украинские влияния. Об этом говорит, в частности, замена в 1710 г. по инициативе Филофея Лещинского иконостаса Тобольского Софийского собора, написанного в 1686 г. А. И. Сулоцкий писал: «...иконостас, потому ли что не соответствовал величественности здания или почему другому, был снят при митрополите Филофее. Сей о нужде устроить новый иконостас вошел в представление к государю Петру I и, получив от казны 1000 рублей, в 1710 году сделал его весь новый, резной».Сулоцкий, достаточно равнодушный к вопросам стилистики, не понимал, чем вызвана замена иконостаса. Причины этого таковы: Ф. Лещинский, украинец по рождению, недавний эконом Киево-Печерской лавры, прибыл в Сибирь, когда на его родине пышно цвело «украинское барокко», столь далекое от строгих, в основном северных, вкусов сибирских духовных владык XVII в.
Сулоцкий подробно описывает еще одну местную икону Тобольского Софийского собора «София премудрость божия» и утверждает, что она почти совершенно сходна с таковою иконою, имеющейся в Киевском Софийском соборе. По данным Сулоцкого и обнаруженным нами документам, Филофей Лещинский «некоторых из художников и мастеровых выписывал из Киева» причем они работали в Тобольске и в других сибирских городах, например в Тюмени.
С этого времени здесь начинается активное утверждение барочных форм - в архитектуре это направление было столь выраженным, что получило специальное название «сибирского барокко». Несколько сибирских икон с элементами стиля барокко находятся в Иркутске - в художественном музее и в местных храмах. Ощутимы элементы барокко в тобольских и томских иконах XVIII в. (рис. 5). Такова хранящаяся в Томском краеведческом музее икона «Огненное восхождение пророка Ильи» (1779 г.) с пышными барочными картушами овальных медальонов, с условно реалистическим пейзажем академического типа, с патетически развевающимися плащами, с колесами - огненными цветами.
Источником новых влияний в Сибири начала XVIII в. стала и школа Демидовых при Нижнетагильском заводе, ориентировавшаяся на западноевропейские принципы искусства. Результатом украинских и демидовских влияний стало распространение «фряжской» живописи, в частности, с середины XVIII в. получила широкое признание работа для иконостасов маслом на холсте
Типичное сочетание канонических иконописных традиций с приемами «фряжской живописи» проявилось в иконе «Благовещение» XVIII в. из Тобольского Покровского собора.
Рис. 5. «Богоматерь Казанская».
Тобольский историко-архитектурный музей-заповедник.
Сохранялась в Сибири в этот период и каноническая иконопись. Так может быть понят документ из тюменского архива, обнаруженный автором статьи: «...главная соборная Троицкая церковь с величественным иконостасом, современным строению самой церкви (1710 г.- Н. В.) греческого, очень искусного письма»
Размах сибирского иконописания, вероятно, был особенно велик в первую половину XVIII в: с 1702 по 1742 г. здесь было построено 288 церквей, следовательно, создано не менее 300 иконостасов (с учетом приделов), а это - несколько тысяч икон.
Однако в 60-е гг. XVIII в. (в связи с секуляризацией церковных земель в 1764 г.) Тобольский архиерейский дом лишился даровых иконописцев. «Часть иконописцев и резчиков возвратились в места прежнего своего жительства и там забыли свое мастерство»
другие продолжали заниматься им, однако в меньшем масштабе и постепенно теряя высокий профессиональный уровень
Тобольский архиерейский дом пытался бороться с этим явлением при помощи регламентации иконописания - выдачей аттестатов - разрешений иконописцам на работу и осмотром икон, чем, в частности, занимался сам архиепископ Варлаам.
Уже 25 октября 1764 г. появилось в Тобольской духовной консистории «Дело об иметии присмотру за иконописцами»: «Священнику Андрею Михайлову велеть присмотр иметь за иконописцами, чтоб ... они малевали святые иконы исправно»
Поскольку при Тобольском Софийском доме обучение иконописанию теперь не велось, стали практиковать индивидуальную учебу у мастеров. Свидетельством организации такой учебы является дело Тобольской духовной консистории от июля 1772 г. о разрешении отпуска для обучения иконописанию пономарю Покровской церкви Нижнетагильского заказа Ивану Погребцову, который в своем прошении писал: «...как я, нижайший, с малолетства моего охоту имел приобучиться иконному художеству и, будучи при церкви, в праздные времена через старание мое всячески пожелание свое исполнял, точию еще тому за неимением в том заводе таких искусных художников, совершенно не обучен, почему и ныне великую имею охоту. Того ради ваше преосвященство, милостивого архипастыря, всепокорнейше прошу меня ... от пономарской должности на годичное время уволить»
Назывались здесь и мастера-иконописцы: посадский Абрам Менщиков (фигурирует как уехавший из Тобольска) и посадский Михаил Черепанов, представитель известной семьи иконописцев. Срок обучения пономарю был определен в 3 года
(ранее обучение иконописанию продолжалось 2 года).
В XVIII в. сибирские ремесленники, в том числе и иконописцы, начали объединяться в цеха. В частности, в ведомостях 1738 г. Тобольского губернского магистрата перечислены девять тобольских иконописцев и назван цеховой старшина Алексей Будрин, причем о четырех мастерах указано: «из мещан», о пяти - «из цеховых»
К началу XIX в. кризисные явления в сибирской иконописи стали очевидностью. И хотя здесь еще появлялись иконы, написанные достаточно профессионально, своеобразие сибирского стиля сохранялось, однако постепенно оно нивелировалось. Для поддержания уровня иконописного мастерства руководители Тобольской епархии решили обучать иконописанию местное духовенство, чтобы священнослужители могли сами писать и ревизовать работу других. Для этого в 1800 г. в Тобольской духовной семинарии был открыт класс рисования, где преподавали учитель. П. Мисюрев и позднее ключарь Тобольского собора М. Карпинский. В 1818 г. класс был закрыт. Через 36 лет, в мае 1854 г., в Тобольском духовном училище началось преподавание «рисования, черчения и начал иконописания», а в семинарии - живописи и иконописания. Здесь преподавали Яков Бисеров и Михаил Знаменский, которых специально посылали на два года в Петербургскую семинарию, где они учились у профессора Академии художеств Солнцева
Рис. 6. «Спас Вседержитель». Сузун. И. В. Крестьяников (1858-1941). Новосибирская картинная галерея.
По нашему мнению, это окончательно закрепило движение принципов церковной сибирской иконописи к живописи «фряжского», т. е. общеевропейского типа. Традиции же древнерусской иконописи отчасти сохранялись в молельных домовых иконах.
В XIX в. в Сибири, как и в других местах России, создаются иконописные мастерские, где мастера получали определенную специализацию: «личник», «доличник», «травник» и т. д.- работа над иконами теперь велась коллективно. Однако таких мастерских в Сибири было относительно немного.
За все время существования сибирской иконописи спрос на нее обычно превышал предложение, поэтому наряду с официально признанными иконописцами в Сибири постоянно работали народные мастера. Крестьянские художники зачастую были и иконописцами, и мастерами декоративных росписей, что и определило эстетику народной иконы. Народные иконы изготовлялись здесь всегда в большем количестве, нежели в европейской части России, однако с наступлением кризиса официального иконописания их доля в общей массе возросла. Творчество народных мастеров-иконописцев в Сибири во второй половине XIX - начале XX в.- заметное явление. При известном разнообразии местных черт объединяет эти народные иконы принадлежность к структуре изобразительного фольклора, к стилистике «примитива» Крестьянские мастера-иконописцы свои работы нередко продавали на рынках («променивали в народ»). Группа иконописцев работала в Сузуне Алтайского горного округа, где с середины XIX в. иконы продавались на зимних Никольских ярмарках (самых больших по товарообороту на юге Сибири)
Творчество иконописцев, работавших на старообрядцев, также имело в Сибири свои особенности при частой ориентации на архаические тенденции русской иконописи.
Начиная со второй половины XVII в. в некоторых городах Сибири (Тюмени, Иркутске и др.) постепенно формировались иконописные центры со своеобразными чертами иконографии и стилистики. Их выявление и изучение - одна из важнейших задач современного сибирского искусствоведения.
Иконы, написанные И. В. Крестьянниковым. Сузунский краеведческий музей
Сузунские иконописцы не только выставляли свои работы, но и принимали заказы на изготовление икон, роспись храмов. Возникновение сузунской иконописной школы относится к последней четверти XVIII в. История сохранила нам имя одного из последних иконописцев (или богомазов, как их называли на селе). Это Иван Васильевич Крестьянников (1858-1941 гг.). В последние десятилетия своей жизни икон не писал, работал пожарным, весовщиком на базаре. В Новосибирской картинной галерее представлено 120 икон Сузунского письма, из них более 20 – написанные И.В. Крестьянниковым.
Главная особенность его работ – обаятельное соединение изысканного, даже артистичного рисунка лиц и рук с простодушной декоративностью чисто народного толка. Наиболее художественно выразительными иконами И. В. Крестьянникова стали изображения Христа и святителя Николая Чудотворца. Анализируя его творчество в целом, можно отметить ориентацию автора на древние образы. В селах близ Сузуна в избах до сих пор можно встретить иконы, написанные И. В. Крестьянниковым, причем некоторые жители помнят, что Крестьянников сам носил образа по деревням для продажи. Известно имя еще одного художника-иконописца – Батанова. Со слов его внучки Клавдии Алексеевны Кротовой в окрестностях Камня и Сузуна все церкви были расписаны ее дедом.
Н. Г. Велижанина
К ИСТОРИИ ИКОНОПИСАНИЯ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ. // Традиционные обряды и искусство русского и коренных народов Сибири.- Новосибирск: Наука, 1987.- С. 125-141.
От ред.
Часть икон Крестьянникова, находившихся экспонатами в Сузунском краеведческом музее, передана в собственность сузунскому православному храму. И это правильно!
